Музы дождливого парка - Страница 22

через анфиладукомнат, и эхоот его шаговзаполошнометалось подпотолком. Первыйэтаж явно былпредназначенне для частной,а для публичнойжизни: приемыгостей, зимниепосиделки укамина, игрыв бильярд ипреферанс. Ксамому интересному,скрытому отпостороннихглаз, вела широкаядубовая лестница,даже ступенькиее поскрипываликак-то по-особенному,не официально,а по-домашнемууютно.

Второйэтаж освещалсяприглушеннымсветом настенныхсветильников,а пушистаяковровая дорожкапочти полностьюгасила звукшагов. Арсенийостановилсяв центре небольшогохолла, осмотрелся.В стороны уходилидва коридора.Двери комнатбыли плотнозакрыты, и толькоиз-под однойиз них пробиваласьполоска света.Не нужно обладатьособым даром,чтобы догадаться— комната принадлежитМарте. Вот иГрим понял всеправильно,припал на передниелапы, принюхался,а потом вопросительнопосмотрел наАрсения — нежелает ли тотзаглянуть наогонек.

Арсенийжелал. Было вэтой нордическойкрасавицечто-то такое,что не отпускало,заставляловозвращатьсямыслями к ихпервой встрече.Может быть, тапризрачнаядиадема, вплетающаясядымными нитямив белые волосы,а может, ещечто-то, до концане разгаданноеи не проанализированное.Наверное, стоитприслушатьсяк совету Лысогои познакомитьсяс барышнейпоближе. Но этотолько послетого, как будетвыполнен заказ.Опять же, нефакт, что послезавершенияэтой историис неугомоннымхудожникоми его музамибарышня захочетпродолжитьобщение. Он,конечно, уникуми в некоторомроде ас, но вовсем остальном,в том, что касаетсяобычной человеческойжизни... Левуюруку кольнулауже почти забытаяболь, и левыйуголок ртапредательскидернулся вниз,напоминая, чтов мире обычныхлюдей он никто,фрик, вчерашнийинвалид...

Почувствовавшийперемену внастроениихозяина, Гримподнырнул подладонь, потерсяносом о колено,заглянул вглаза совершенночеловеческимвзглядом.

— Вдругой раз, —сказал Арсенийшепотом, хотясам уже прекраснопонимал, чтоникакого другогораза не будет.— Мы не станеммешать личноес профессиональным.

Небыло в его жизниникакого личного.До того странногои страшноговечера, закончившегосядвухмесячнойкомой, в егожизни и девушекникаких небыло. Не вписывалсястудент АрсенийГуляев в девичьистандартыкрасоты ихаризматичности.Девушки появилисьуже многимпозже, когдаот прежнейдокоматознойжизни почтиничего не осталось,когда Арсений,точно змеястарую кожу,сбросил с себяи прошлое, илузерскуюоболочку. Превращениев Крысоловане было гладкими безболезненным,даже видя взеркале своесовершенноизменившеесяотражение,Арсений не могпонять, насколькозагадочныйКрысоловхаризматичнееи интереснееникому не известногостудента АрсенияГуляева. Верныйдруг Лысыйназывал егоимпозантнымчуваком и подружбе подсовывалвсе новых иновых дамочек«для дружбыи профилактикизастоя в личнойжизни». Дамочки,те, что пообразованнее,тоже называлиАрсения харизматичными импозантным,а те, что попроще,говорили, чтоон клевый икульный. Онигладили Арсенияпо отросшимволосам, томновздыхали изакатывалиглаза в ожиданиитого, что вотсейчас таинственныйКрысолов явитим свое настоящеелицо и своюсилу.

Аон не являл.Вот как-то неполучалосьу него с явлениямичудес. И с дамочкамитоже не получалось,ни с теми, чтопоинтеллигентнее,ни с теми, чтопопроще. Они,конечно, продолжалиутверждать,что он импозантный,харизматичныйи кульный, идаже были готовырегулярноустраиватьпрофилактикуего застоявшейсяличной жизни,но своим обострившимсяшестым чувствомАрсений понималэто всего лишьдань моде, шелухаи дырка от бублика.Не сразу, но современем оннаучилсяприспосабливатьсяи, кажется, дажеполучать удовольствиеот таких вот«профилактик»,но окончательнойуверенностив правильностипроисходящегоу него не было,как не было ипостояннойбоевой подруги.

Аэта... Марта нестала бы с нимни из вежливости,ни из любопытства.Плевать ей наего сверхспособности.В мире естьтолько одинчеловек, которыйможет заставитьее сделатьчто-то помимособственнойволи, — Ната,родная бабка.И чтобы понятьэто, не нужнаэкстрасенсорика,достаточнопростой человеческойнаблюдательности.Марта... Снежнаякоролева. Неего поля ягода...

—Пойдемпрогуляемся.— Арсений потрепалГрима по загривку,направилсяобратно к лестнице.— Тут нет ничегоинтересного,— добавил снеожиданнойдля самого себязлостью.

Стоилотолько открытьдверь, как ветершвырнул в лицопригоршнюдождевых капель.Грим радостнофыркнул, в нетерпениинатянул поводок.Выходить поддождь былострашно, нотолько лишьв первое мгновение.Потом, когдатеплые струипотекли поволосам и лицу,скатились зашиворот и почтимгновеннонасквозь вымочилиодежду, сталорадостно икак-то по-особенномуазартно. Арсенийлюбил грозус детства, пожалуй,это острое,наэлектризованноечувство близкойопасности —единственное,что он прихватилв новую жизньиз старой. Словнов подтверждение,добела раскаленнаястрела молнииударила в несколькихметрах от нихс Гримом. Песиспуганновзвыл, приселна задние лапы,а Арсений, запрокинувлицо к небу,рассмеялся.Смех тут жеутонул в раскатегрома, ноотчаянно-радостноечувство, рожденноегрозой, никудане ушло, вследза дождевойводой пропиталоего с ног доголовы.

Домтонул в грозовоммареве. Яркои жизнеутверждающесветились лишьокна гостиной,да на второмэтаже скорееугадывался,чем был виденсвет от ночника.Они наблюдализа ним. Обе. Бабкаи внучка.

Перваяне таясь, втораяпрячась в полумракесвоей комнаты.

Преждечем отправитьсяв парк, Арсенийподошел к джипу.Флейта лежалатам, где Крысоловее и оставил,— на заднемсиденье. Жалкобрать ее в такойдождь, но по-другому,